Яна Вагнер начала писать в 37 лет, но стала одним из признанных мастеров антиутопии и романов-катастроф в России. По ее книге снят сериал «Эпидемия», сюжет которого даже отметил сам Стивен Кинг.

Мы поговорили с Яной о том, где искать вдохновение и можно ли на первый взгляд самые обыденные и привычные вещи переплавлять в тексты, сюжет которых будет захватывать читателей.

Если бы сейчас перенеслись в свой 8-11 классы, поучаствовали бы вы в конкурсе, на какую тему этого сезона вы бы написали рассказ?

Думаю, я страшную бы историю написала. Могла бы, конечно, и про любовь, и даже начала бы наверное про любовь, а потом бросила бы и написала про страшное. Я давно уже не в 8-11, а до сих пор пишу страшные истории и вот только сейчас, пожалуй, начинаю от них уставать. Или нет, пока не решила. А тогда это точно самое интересное было — приключения и опасности, и чтоб жути побольше. Ну, и плюс таких историй в том, что тема может быть абсолютно любая. Темы вообще — очень мягкая рамка, свободная, и свернуть куда хочешь можно в любых декорациях.

Расскажите, как вас поддерживали в самом начале литературного пути? Были ли у вас наставники и победы в конкурсах?

Я писать начала уже очень взрослая, в 37. Вот читатель я лет с четырех, а писателем мне в юности быть не хотелось, это вышло случайно. Так что нет у меня в столе никаких тетрадок с рассказами и стихами, и даже сочинения мои школьные, думаю, были довольно скучные, да наверняка. Когда я училась, за нескучные сочинения ставили тройки. В общем, видимо, мне тогда просто нечего было сказать, а когда наконец появилось, я немного поупражнялась, как водится, про любовь, а потом взяла и сразу страшный роман написала. И наставники у тебя, когда ты уже взрослый — это книги, от которых ты чувствовал счастье, смеялся и плакал, не мог оторваться, возвращался и думал — ну как, ну вот как они это делают, почему я так не умею.

Что самое сложное в работе жюри?

Ну, во-первых, заставить себя прочитать сразу много текстов, которые выбрал себе не ты, а кто-то другой. Список чтения — очень личная вещь, мы читаем для радости, выбираем придирчиво, как еду. Это я не люблю, это слишком соленое для меня или сладкое. И когда выбираешь сам, можешь не доедать, а в жюри будь любезен, это общество чистых тарелок (так моя бабушка говорила, я маленькой плохо ела).

Во-вторых, увидеть достоинства даже в несовершенном тексте и отдать им должное. Разглядеть замысел за неловкостью исполнения. И вообще избавиться от спеси и быть готовым восхититься безо всяких скидок на возраст и отсутствие опыта, потому что у таланта вообще-то возраста нет.

Понятно, что финалисты многому учатся у членов жюри. А чему вас научили финалисты?

Вот как раз этому и научили — что у таланта возраста нет, и его всегда видно, даже приглядываться не нужно. Что есть люди, которым правда есть что сказать прямо сразу, в восьмом классе буквально (полезно об этом помнить). И что их, разумеется, мало.

Для многих рассказ на «Класс!» — это первая полноценная работа. Вспомните свой первый текст: каким он был?

Про любовь, конечно. И довольно неловкий, насколько я помню.

На что вы обращаете внимание в текстах начинающих писателей в первую очередь?

На язык. Я из этих читателей — если нет языка, ничего не поможет, даже самый задорный и крепкий сюжет. Справедливости ради, и с остальными, не начинающими писателями, у меня та же история: язык начинается с первого же абзаца. Ну, или не начинается. А до сюжета надо всё-таки еще захотеть добраться.

Как молодому писателю не потеряться в мире большой литературы?

Чтобы не потеряться в мире большой литературы — и не только молодому писателю, а всякому вообще, — надо ее читать. Не прочесть, это невозможно, но читать сколько хватит сил, чтоб понять, насколько она большая. Человеку, который в 21-ом веке берется писать, хорошо бы представлять себе масштаб явления и своё на этой линейке скромное место, даже если все знакомые говорят ему, что он гений и пишет пронзительно и до мурашек, и хвалит мама. Задохнуться от зависти тысячу раз (зависть — двигатель прогресса) и увидеть, как высоко стоит планка, иначе он обречен переизобретать велосипед, к которому давно уже приделали крылья и мотор и запустили в космос.

В прошлом сезоне немногие рискнули попробовать себя в антиутопиях и хорроре. Эти жанры объединены общим элементом — страхом. Как писателю работать со страхом?

Я четыре страшных истории написала, но коротко на этот вопрос не отвечу. У меня и лекция целая есть «как писать о страшном» https://youtu.be/_O_4Z9AFsj4?si=e_qUtzhuUzSixzDw , довольно длинная, но и там я, конечно, на него не ответила, слишком большой разговор. И вообще не бывает ответов — как работать писателю; если вам обещают ответы, не слушайте, врут. Есть приёмы, лайфхаки, а ответов никто не знает. Можно только попробовать поговорить, знаете, как на группах поддержки, взяться за руки и сравнить впечатления.

Людей всегда привлекают поворотные моменты истории: апокалипсис, катастрофы, поразительные события. А может ли в наше время иметь успех книга, в которой нет ярких и глобальных конфликтов?

Может, да, ну а как же. Нет никаких правил успеха, рецептов, дело только в таланте. Есть великие книги вообще словно бы без сюжета, и много, а читаешь — и счастлив, целуешь страницы, — и всегда такие будут. Просто это 80-й уровень мастерства, большинству из нас недоступный. Так что я бы на нашем месте сюжетом все-таки не пренебрегала. На всякий случай. Как и языком. Если ты не гений, стараться надо тем более изо всех сил.

Многие авторы долго вынашивают в себе идеи текста и постоянно откладывают момент, когда нужно сесть и начать писать. Литература — это ежедневный труд или вдохновение? Как правильно сосредоточиться на работе?

И опять нет рецепта, всем помогает разное. Кто-то пишет каждый день с девяти до обеда, кто-то ночью. Одни пишут под музыку, другим нужна тишина. Знаю тех, кто может писать в самолете, в кафе или пальцем настукивать в планшете, а кому-то важно, какой шрифт например или где стоит пепельница и кружка, или что за окном. Словом, это не универсально. Ритуалы есть, но необщие, надо нащупать свой.

Действие вашего нового романа «Тоннель» укладывается в один день. Катастрофические события останавливают время и расширяют пространство. А может ли обычный день школьника стать интересным поводом для написания рассказа и что для этого нужно?

Ну конечно. Писать можно о чем угодно, нету правил, честное слово, их нет. И любая тема, как бы ни называлась, и декорация любая, хоть сто раз прежде избитая, такую же точно дает свободу. Главное — было бы что сказать. Страшно жаль, что я не знала об этом, когда писала школьные сочинения. Может, и я бы на двадцать лет раньше тогда распробовала, как это здорово.

Что вам приятнее читать: добрые, но скучные истории, или злые, но захватывающие?

Вот, отличный вопрос, хотя ответ снова будет полезен только мне, потому что и тут у всех по-разному. Добрые истории с хорошим концом кому-то даже в детских сказках кажутся слишком умильными и скучными, а кого-то спасают. Даже взрослым нужно утешение, не случайно же пациентки онкологических больниц читают иронические детективы и смеются, а усталые женщины с сумками в электричках — сентиментальные романы, которые непременно заканчиваются свадьбой. Дарить людям утешение — очень достойная задача. Далеко не всем нужно раскрывать глаза, они и так у многих открыты и видели побольше, чем автор, который придумал страшную историю, правдивую историю, даже великую историю, неважно. Помните, я говорила, правил нет.

Беседовал Андрей Никоноров
Фото: Света Мишина